Дискуссии - Аналитика
Информация
Мы переходим от технологического оптимизма к реваншу гуманитариев
От Редакции АТ
Вопросы, поставленные Дмитрием Песковым, невозможно решить в старой парадигме, в которой технический прогресс рассматривается как отличительный признак развития цивилизации. Только изменение взгляда и на человека, и на общество, и на Природу позволяет сформулировать новое мировоззрение, в котором Целое играет ведущую роль и не воспринимается как противостоящее человеку. Мы надеемся, что АТ вносит определенный вклад в решение тех проблем, которые обозначены в лекции Дмитрия Пескова.
Директор направления «Молодые профессионалы» Агентства стратегических инициатив Дмитрий Песков прочитал лекцию об управлении Россией в эпоху перманентной технологической революции.
В ней он очень откровенно рассказал о том, как технологии ведут нас в новый тоталитаризм, и жестко раскритиковал российскую систему поддержки стартапов.
Для тех, кто не может себе позволить потратить полтора часа на просмотр видео, вашему внимнию конспект выступления.
Логос наносит ответный удар
- Главная сложность — не технологическая. Это неспособность нашего
языка правильно описать будущее, настоящее и прошлое. Ведь если нет
правильного слова, нам нечем думать. Мы начали брать слова из ИТ, но у
гиков они тоже кончились. Реальность стремительно возникает, а слов для
ее описания нет. Следующим донором с точки зрения языка описания
действительности станет биология.
- Когда действительности еще нет, а описывать ее надо, роль смыслов
захватывают мемы. Они овладевают массами и делают что хотят. Мы видим
это в экономике, когда банки рушатся из-за информационных атак, и в
политике, когда под напором мемов рушатся мировые элиты.
- Мир идей ждет уберизации. Те, кто придумают платформу, порождающую
мемы, этот рынок и заберут. Для России это особенно актуально, потому
что смыслы и мемы — это то, что мы хорошо умеем делать (слово
«телепортация» в заголовках мировых СМИ, мем #RussiansDidIt).
- Мы очень плохо понимаем последствия своих действий. Простой ответ о
том, что мы насоздадим, рынок это скушает, а люди куда-нибудь денутся,
хорош для венчурного инвестора, которому главное заработать деньги и
сбежать из страны. Но он плох для тех, кто собирается остаться в России
и растить тут своих детей.
- Мы переходим от технологического оптимизма к реваншу гуманитариев. В
20-е годы мы увидим, как логос наносит ответный удар. Как страсть
человека, если он готов жертвовать собой, преодолевает любое
превосходство технологий. Крупнейшие мировые державы не могут справиться
с несколькими десятками тысяч людей из Исламского государства, каждый из
которых готов пожертвовать жизнью и транслировать это в Periscope.
Возвращение в XX век и новый тоталитаризм
- XXI век начинается с возвращения в прошлый век. Кажется,
человечество не доиграло в XX век. Сдулись гипотезы о том, корпорации
будут сомасштабны государствам. После победы Трампа Илон Маск пошел
работать к нему советником. Кричали, обещали объявить независимость в
Калифорнии, а потом быстренько прибежали в Белый дом на коленках. Мы
думали, что те, кто владеют технологиями, станут новой элитой. Да
нифига. Технологии снова всего лишь подложка имперской геополитики. Если
правительства хотят знать все обо всех — они это знают (а также друг о
друге). И это первый тренд возвращения XX века.
- Второй тренд еще более страшный. Фашизм не появился просто так, до
него была евгеника, которая была вполне себе элитным движением.
Британское и американское евгенические общества писали книги и
инвестировали в технологии. Сегодня ведущие страны Азии делают евгенику
своей официальной политикой. Правительство Сингапура рекомендует
гражданам супругов, Китай внедряет систему социальных рейтингов.
- Когда мы принимаем законы о телемедицине, об универсальной
идентификации на базе нейроданных, мы готовы к последствиям? Стоит ли
удивляться тому, что Россия сегодня ищет вдохновение не в далеком
будущем, а в Столыпине, Сикорском и Сталине?
- Технологическая стратегия России хитрее других стран. Не потому, что
мы хитрее, а потому, что мы беднее. Россия делает ставку на то, что
переход будет совершен другими, они в него больше проинвестируют, а мы
за счет концентрации на новых продуктах и новых рынках сумеем на этом
заработать. Сами мы уже не справимся, поэтому делаем ставку на новое
поколение, которое выйдет на эти рынки в 2020-х годах.
- Движение трансгуманистов евангелизировало сверхчеловека, но ни разу
честно о нем не говорило. Китай показывает, что развитие генетики и
геймификации создает новый неизбежный тоталитаризм. Мне лично жить в
мире победившей НТИ не хочется. Главный вызов для нас — найти способ
остаться людьми в этом технологическом переходе.
- Остаться людьми — это борьба не за наше будущее, а за наше прошлое.
Там смыслов больше, и мы черпаем их оттуда. Мы начали гражданскую войну
за наше собственное прошлое. Бьемся за интерпретацию собственных мифов —
например, о 28 панфиловцах. Мы будем искать самые невероятные сочетания
в нашем прошлом. Последние 15 лет как государство мы очень успешно
решали эту задачу — объединение нашего имперского советского и
имперского российского прошлого.
- Мы научились тягать лучшие практики, но они оказываются токсичны. А
если бы время тратилось не на копирование, а на эксперимент, результат
был бы лучше или хуже?
- У текстов Троцкого и лекции Питера Диамандиса в Singularity
University примерно одинаковый посыл. Речь идет о создании новых средств
производства и о том, как они меняют производственные отношения. Троцкий
хотел быстро и радикально взрывать мир новыми средствами производства. А
это в чистом виде disruptive technologies, идеология сингулярности —
радикальный марксизм 21 века. Подумаешь, Uber лишил работы 100 тысяч
таксистов. Зато мне, потребителю, удобно.
- Идеологии неизбежно сливаются с технологиями, технологии — с
религиями. Адская смесь всего этого и технологической сингулярности
порождает технологическую эсхатологию (ожидание конца света). И мы
видим, как эта тема, которая еще год назад была табуирована, вырвалась
на поверхность. И если пять лет назад о ней говорили только священники
РПЦ и отдельные маргиналы, то сегодня то же самое говорит Хокинг,
который до этого технологическую сингулярность проповедовал. Мы
наблюдаем жесточайший идеологический разворот.
- Мы будем искать решения не в борьбе лириков и физиков, а в поисках
лиричных физиков, в создании поколения фундаментальных инженеров,
которые смогут опираться на фундаментальные свойства природы и
переводить их в быструю цифру, а быструю цифру — в быстрый прототип и
продажи. Именно здесь наше конкурентное преимущество. Мы хотим ввести
понятие русских фундаментальных технологий (Russian Fundamentals) — как
того, что объединяет нашу науку, нашу идеологию и в каком-то смысле нашу
религию.
- В прошлом году мы считали, что нам нужно всем рассказывать, как
важна НТИ. Даже объявили открытый конкурс на позицию евангелиста НТИ.
Три раза проводили, я так и не смог никого на эту позицию найти. Вопрос
— как сделать так, чтобы поверили? Мой ответ сейчас — да никак, не надо,
не нужен нам евангелист. Нужно вовлекать, а не проповедовать.
- Вы хотите, чтобы робот Пушкин читал на ночь сказки вашему ребенку?
Если посмотреть в глаза будущему, очень часто окажется, что вы смотрите
в глаза чудовищу. Вам по-прежнему нравится Uber? А беспилотный Uber еще
круче. Вы точно хотите жить в мире победившей НТИ?
Ракета против воронки
- Страшное зло нам принесла некритически заимствованная из Долины идея
инновационной воронки. Жутко бесчеловечная штука — 100 человек на входе,
3 человека на выходе. А институты развития что-нибудь предложили
оставшимся 97 людям? Я понимаю, почему эта бесчеловечная машина работает
в Долине — они цепляют таланты со всего мира. Им все равно: 97 человек
разорились, уехали, Китай новых нарожает.
- А у нас достаточно талантов, чтобы 97 человек из 100 выкинуть на
свалку? Разве эта воронка, которая уничтожает идеи и возит труп стартапа
по всем этажам инновационного лифта, пристойна для 2017 года? Почему так
мало технологических компаний доживают до первой поставки? Разве это
стоит тех денег, которые мы получаем?
- Наша задача на 2017 год — сделать другую модель акселератора, модель
ракеты, где эти 97 человек становятся не отбросами, а топливом. Они
будут возвращаться, переучиваться и делать следующий запуск. Мы
приглашаем всех работать над моделью российской ракеты, которая умеет
выводить спутники на околоземную орбиту, но при этом не относится к
людям как к расходному материалу.
- Для этого нам нужно предолеть барьер между технологическими
инноваторами (на понтах, с айфонами и связями в Долине), и теми, кто
после работы идет не смузи пить, а в ближайший храм. Думаю, наше будущее
— в модели, которую мы на форсайт-пароходе по пути на Валаам назвали
«суровым северным русским православным стартапом». С ключевыми
характеристиками: на вере и нейротехнологиях, через GnP (что переводится
как говно и палки) к звездам, на тяге к Родине, то есть на правильно
понимаемой идее патриотизма.
Старые институты мертвы, нужны новые
- Существующие институты развития — мертвые социальные структуры. Нам
нужно собрать новые с нуля, на базовых принципах: либо ты что-то делаешь
лучше всех в мире, либо учишься у лучших. И с независимой оценкой
результата, когда оценивают не друзья, коллеги и члены совета
директоров, а капитализация на открытом рынке.
- Сегодня лучшей практикой такого рода являются скорее движения
бегунов, чем действующие социальные институты. Когда бежишь на длинные
дистанции, нужно сосредотачиваться на технике бега, а не на скорости и
не на пройденном расстоянии. В итоге скорость будет выше, а дистанция
больше. Этому нам предстоит научиться.
- Действующие институты нам не нужны, в том числе Агенство
стратегических инициатив. Было бы стратегически правильно его закрыть.
Но нам нужно много маленьких АСИ — как сеть людей, а не инвестиции в
бетон. Нам нужны институты, создающие площадки для общения лидеров, а не
новых феодальных начальников, которые распоряжаются бюджетами.
- Половина наших проектов сегодня — оцифровка худших практик в новых
формах. Что может быть ужаснее, чем назвать стратегическим проектом
оцифровку очередей в поликлиники? Мы серьезно думаем, что нам нужно
заниматься не улучшением качества здравоохранения, а быстрой записью в
поликлинику?
- Политическая логика требует от нас новых проектов, о которых надо
отчитываться в СМИ. Но, если честно, нам нужно остановиться и подумать,
чтобы научиться создавать новые институты, а потом уже вешать на них
проекты. Много лет мы инвестировали в отверточную сборку, когда надо
было инвестировать в станкостроение. Может, нашим институтам тоже пришла
пора это осознать?
- Сколько у нас сегодня в стране настоящих университетов? Я не знаю ни
одного. Когда мы научимся создавать университеты так, чтобы они были
соразмерны задачам времени, можно будет поговорить о будущем
образования.
Олег Матвейчев
Информация , Мы переходим от технологического оптимизма к реваншу гуманитариев // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.22994, 24.01.2017
[Обсуждение на форуме «Публицистика»]